Психогенные галлюцинации

Психогенные обманы восприятия — вообще очень распространенное явление. Наиболее подходящими для изучения психогенных галлюцинаций нужно считать больных из невротической группы и здоровых, переживших состояние сильного аффекта. Наличие последнего вместе с неотчетливостью воспринимаемых образов более всего способствует возникновению иллюзии. Имеет значение настроенность предшествующими переживаниями в определенном направлении.

К тому, что можно найти в этом отношении в специальной литературе, можно добавить один мало известный факт из эпохи Наполеона. Как известно, маршал Ней, вставший на его сторону во время знаменитых ста дней, был казнен при восстановлении власти Бурбонов. В одном парижском обществе много говорили о нем, и во время этой беседы лакей возвестил о прибытии нового гостя с именем marechal l’Aine. Все присутствующие определенно увидели во вновь прибывшем казненного маршала.

Как представить себе механизм возникновения психогенных галлюцинаций? В особой работе, посвященной истории развития учения о галлюцинациях, мы проследили смену во взглядах на их положение в ряду других психопатологических феноменов и на патогенез. Выделим наиболее существенное из того, что можно считать установленным. Сюда нужно отнести факт, констатированный еще Бейарже, что галлюцинации особенно легко возникают в состояниях, переходных между сном и бодрствованием, а также и то, что интенсификация образа сама по себе не дает галлюцинации. Также существенным нужно считать, что галлюцинации не являются расстройством восприятия в точном смысле этого слова, а более сложным образованием, в котором очень много элементов творчества, обогащающего то, что дается восприятием как таковым. Часто цитируемое определение Гольдштейна, что галлюцинация — это чувственные переживания прежних восприятий без новых раздражений — схема, очень далекая от действительности. Мы считаем, что галлюцинация ближе к миру представлений; галлюцинации — это представления, получившие яркость и телесность, благодаря присоединившимся сенсорным раздражениям, и проицированные вовне. Что это так, мы особенно убедились при анализе галлюцинаторных картин, появляющихся при лечении длительным сном. По содержанию эти галлюцинаторные образы — точное отображение бредовых мыслей больных, вынесение вовне представлений, материализация их, по выражению И.М. Сеченова. В случае зрительных галлюцинаций речь идет о визуализации представлений. Таким же нужно считать генез и психогенных галлюцинаций: это вынесение вовне образов представлений, имеющих для больных особую значимость. Аффективность при этом может иметь то значение, что ведет к неясности сознания. Галлюцинаторную форму может принять представление, связанное с перенесенными несчастными случаями на транспорте, со взрывами бомб при воздушных нападениях, как это было в Москве, с военными переживаниями на фронте. Многие наши пациенты, пострадавшие на войне, говорили, что им стоит только закрыть глаза, чтобы увидеть яркие картины прошлого. То же наблюдалось и у больных из гражданского населения, пострадавших при воздушных нападениях, контуженных или только травматизированных видом тяжелых картин. Это простейшие формы галлюцинаций, которые в точности воспроизводят первоначальные картины виденного и слышанного. По содержанию и форме это протрагированные последовательные образы восприятия; по существу — представления, выделяющиеся из ряда других потому, что получают яркость и телесность.

В других случаях психогенные галлюцинации построены более сложно и носят печать определенного творчества. Направление его дается эмоциональной настроенностью и доминирующими в сознании представлениями. В создании их участвует и фантазия, живое воображение. Может иметь значение нервное напряжение, истощение. История прошлого полна рассказами о различного рода видениях религиозного содержания, которые были несомненно психогенными галлюцинациями. В новое время такие галлюцинации, если речь идет не о душевнобольных, становятся все более редкими. В случаях массовых галлюцинаций, иллюзий, как во всех случаях психогенных расстройств, приходится считаться с ролью внушения, самовнушения и взаимной индукции.

Фанатическая настроенность может привести к появлениям галлюцинаций, по содержанию соответствующих ее направлению.

Из истории Наполеона известен яркий пример этого рода. Когда им была разгромлена Австрия, на него было сделано покушение фанатиком-патриотом, который на допросе после ареста объяснил, что накануне он слышал раздавшийся, как гром, голос божий, призывавший его убить Наполеона.

В психогенных галлюцинациях вообще находят отражение представления, имеющие наибольшее значение для личности. В частности, это относится к галлюцинациям у здоровых, точнее сказать, не у душевнобольных. Ими занимались Хед и Мург. Последний в своей монографии «Невробиология галлюцинаций» собрал много наблюдений этого рода, используя главным образом старую французскую литературу. Наблюдается главным образом видение своих близких, обычно умерших. Так, один художник видел свою мать, неподвижно сидевшую в кресле и смотревшую на него с таким выражением, точно она хотела ему что-то сказать. Иногда это бывает появление какой-то фигуры, которая молча выходит из соседней комнаты и приближается к галлюцинирующему. Такие переживания сопровождаются чувством страха. Следует отметить, что описываемые видения, как правило, бывают при переутомлении. Не случайно, что те или другие образы видятся непосредственно после пробуждения и через некоторое время исчезают. Галлюцинации этого рода нередко наблюдаются у туберкулезных больных, а также у страдающих раком. К.А. Скворцов, много занимавшийся изучением психики раковых больных, неоднократно наблюдал галлюцинаторные явления, аналогичные описанным Мургом. Психогенный характер их особо ясен из того, что их содержание всегда отражает мысли больного об его болезни. Так, больной, страдавший раком печени в далеко зашедшей стадии, неоднократно видел изможденного, исхудавшего, с пожелтевшим лицом мужчину и в то же время слышал чей-то голос: «Это рак».

В общем можно считать правилом, что психогенные галлюцинации отражают или то, что хочется видеть, или то, появления чего ожидают со страхом. Момент ожидания и особенной настроенности во многих случаях выступает очень ясно. Это настолько обычное явление, что нашло себе отражение и в художественной литературе. Можно указать на известный рассказ Мопассана «Страх». В этом же можно убедиться на основании наблюдений военного времени. В Москве во время воздушных налетов многие видели немецкие аэропланы в те периоды, когда их не было. Описан один случай из войны 1914–1918 гг. Гарнизон одного уединенного форта ночью, как ему показалось, сделался объектом вражеского нападения: слышались голоса, шум шагов. После оказалось, что никакого нападения не было. Несомненно, аналогичные случаи могут наблюдаться вообще в условиях военных действий.

Как видно из клинической характеристики психогенных галлюцинаций, они отличаются рядом особенностей от аналогичных расстройств при психозах токсического или органического характера. Им не хватает признака sensorialitе, который зависит от сенсорного раздражения. Отсутствие его заставляет рассматривать психогенные галлюцинации в качестве представлений. С этим гармонирует то, что почти всегда речь идет о зрительных образах, реже о слуховых. При нормальном состоянии они отличаются от ряда других наибольшей яркостью. Психогенные галлюцинации отличаются как от психических галлюцинаций Бейарже, так и от псевдогаллюцинаций Кандинского одним признаком, вытекающим из сущности психогении: они психологически понятны по содержанию и могут быть выведены из психических особенностей личности, из ее главных переживаний. По отношению к ним они гомономны, — представляют их дальнейшее развитие. От психических галлюцинаций в особенном смысле их отличает проекция вовне и эмоциональная насыщенность. Общим с псевдогаллюцинациями в данном случае является яркость образов, но отношение к ним галлюцинанта здесь иное. К псевдогаллюцинациям личность относится критически, как к чисто субъективным переживаниям; к психогенным же галлюцинациям — отношение эмоциональное, как к объективной действительности, хотя в более спокойном состоянии к ним может быть и критическое отношение. Ближе всего психогенные галлюцинации стоят к субъективным наглядным образам Иенша. Подобно галлюцинациям в детском возрасте, они могут иметь отношение к эйдетизму. Возможно, что аффект создает аналогичные физиологические условия, может быть, изменяя химию синапсов. Здесь следует вспомнить, что экспериментальные исследования Е.А. Попова показали большую длительность последовательных образов у галлюцинантов.

Типическим примером психогенных галлюцинаций может быть следующий случай. Лейтенант, 27 лет, с самого начала войны был на фронте, перенес три ранения, не давших каких-либо нервных реакций. Летом 1942 г. получил отпуск и поехал к себе в Ленин. У себя на квартире он обнаружил только мертвых, именно отца, мать и сестру. Такую же картину он видел и в двух других домах, где жили его родственники. В результате он потерял сознание и очнулся только в больнице. Несколько дней его преследовали яркие образы умерших, — они ясно стояли перед его глазами. Долго после того воспоминания о виденном возвращались в навязчивом порядке.

Не случайным нужно считать этот момент навязчивости. Она в особенности может развиться при длительном нервном напряжении во время опасных ситуаций. Такого рода галлюцинации заслуживают особого рассмотрения.

Навязчивые психогенные галлюцинации

Навязчивые мысли и вообще навязчивое состояние характерны для психастенического склада, равно как и для легких депрессий. Но сильные аффективные переживания могут придать признак навязчивости отдельным представлениям, хотя бы в прошлом и не отмечалось каких-либо явлений навязчивости. Они могут развиться как в условиях военных действий, так и у больных из гражданского населения под влиянием воздушных бомбардировок, различных катастроф, жизненных конфликтов, а также несчастных случаев личного характера.

Патофизиологии навязчивых, «незаконно устойчивых» мыслей много внимания уделял И.П. Павлов. С его точки зрения, сущность навязчивых представлений сводился к образованию ограниченных пунктов инертности в результате перенапряжения раздражительного процесса. Естественно, это может преимущественно наблюдаться при длительной и повторной травматизации. Не отрицая значения особенностей препсихотической личности, мы не могли бы связывать возникновение элементов навязчивости с какой-нибудь конституцией, но можно определенно указать, что их появлению благоприятствует физическое ослабление и пожилой возраст.

Что касается содержания навязчивых идей, то они соответственно своей природе психологически понятны и выводимы из травматизирующей ситуации. У лиц, находящихся на фронте, навязчивый характер могут принять мысли о смерти, о возможности попасть в плен, о близких, о доме. Нередки ностальгические идеи, мысль о родных, связанная со стремлением возвратиться домой, к своей прежней работе. Особенно они могут быть выражены у людей с примитивной психикой, физически неразвитых, инфантильных. Это может дать повод к попыткам дезертирства. Навязчивыми могут быть мысли о судьбе близких на фронте при неполучении от них известий в течение долгого времени, в особенности о родных, оставшихся во временно оккупированной местности. Во многих случаях навязчивость направляется на вопросы здоровья и выливается в гипохондрические картины.

Психогенная навязчивость отличается от навязчивости в собственном смысле, свойственной невротикам и психопатам. Навязчивые мысли здесь не носят случайного характера, наоборот, имеют особую значимость для пациента. Все же они заслуживают права называться навязчивыми. Обусловившая их психическая травматизация может устраниться, а навязчивость может остаться. У людей, переживших обстановку воздушного нападения, в некоторых случаях развивались страхи, не прекращавшиеся и тогда, когда опасность воздушного нападения уже миновала. У лиц с неустойчивой нервной системой, у пожилых, в особенности при наличии артериосклероза, страх может быть длительным и неотвязным, становясь ввиду чрезмерности совершенно нелепым. Страх иногда испытывался и тогда, когда нападений с воздуха длительное время не было, даже тогда, когда больные уезжали в местности, где воздушные нападения вообще не имели места. В некоторых случаях под влиянием психической травматизации могут образоваться не только отдельные навязчивые идеи или страхи, а целые комплексы различных ощущений или переживаний, окрашенных живейшим чувством страха.

Психогенные навязчивые мысли отличаются рядом особенностей, проистекающих из их генеза, и прежде всего своей аффективной насыщенностью. При психастении, при которой идеи навязчивости особенно часты, что и дало повод называть случаи ее с особенно сильно выраженной навязчивостью неврозом навязчивых состояний, они проистекают из основных свойств психастенической личности. Они постоянно возвращаются в сознание вследствие психической слабости, не дающей возможности оттеснить их, несмотря на ясно оцениваемую их незначительность. При этом сами по себе они не оказывают особого влияния на мышление и поведение. Если то и другое расстраивается, то лишь вследствие той же психической слабости, которая является источником навязчивости. Психогенные навязчивые мысли занимают особое положение в психическом функционировании благодаря своей аффективной насыщенности. Она не дает возможности представлениям, связанным с психической травмой, занять надлежащее место в общем течении мысли и слиться с ним. Навязчивые мысли образуют комплексы, доминирующие над всем остальным содержанием сознания. Здесь следует вспомнить о диссоциирующей силе аффекта Жане. Аффективно окрашенный комплекс приобретает известную автономность и независимость. Вследствие его изолированности на него не оказывают влияния контрастирующие представления и он все более упрочивается.

Эти комплексы могут принять характер навязчивых воспоминаний и навязчивых галлюцинаций. Те и другие объединяются аффективным генезом. Сильный аффект в этих случаях является причиной интенсивности образов и их прочности, обусловливающей их постоянное возвращение в навязчивом порядке. Психогенные навязчивые галлюцинации отличаются от навязчивых галлюцинаций у душевнобольных, описанных Сегла, а у нас в более позднее время Д.С. Озерецковскнм, теми же признаками, как и рассмотренные выше психогенные галлюцинации от истинных. Это, во-первых, феномены, ближе стоящие к представлению, а во-вторых, они, как все психогенные расстройства, психологически выводимы из переживания.

Навязчивые представления, окрашенные сильным аффектом, могут привести к образованию своеобразных фобий. Симптоматологически они могут быть сходны с фобиями психастеников, но отличаются от них, как и навязчивые идеи, аффективным генезом. Примером может служить одна наша пациентка с непреодолимым страхом перед траншеями, вырытыми в свое время в Москве, после того как она была засыпана в такой траншее при взрыве авиабомбы.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c. Справочник издан Группой компаний РЛС^®